Форум » Прочие вопросы » Пошутим? Посмеемся? » Ответить
Пошутим? Посмеемся?
Павел: Была у меня мысль - сделать на сайте раздел "Этнологи шутят" с картинками, текстами и т.д. Для начала можно попробовать здесь.
Павел: СКАЗКА О МАЛЬЧИШЕ-ПЛОХИШЕ И ЕГО ГРАЖДАНСКОЙ ТАЙНЕ В ту дальнюю-дальнюю пору, когда власть в стране захватили Мальчиши-Кибальчиши, жил да был Мальчиш-Плохиш по позванию Мальчиш - в помойке торчишь со своим дедом-кулаком и отцом-дураком. Жили - не тужили. Себя кормили, соседей кормили, комиссаров городских кормили. Маленький кацо знаешь? И его кормили. Гоп! Гоп! Хорошо! Дед работает - сено косит, отец работает - дурака валяет, а Плохиш знай себе лопает хлебопеченье и хлещет бочками самогоноваренье. Но вот, дело к вечеру, вышел Плохиш из дома, то ли корову подоить, то ли сельсовет поджечь, и почудилось ему, что пахнет ветер не цветами с садов, не медом с лугов, а пахнет ветер жареным. Лег он спать, и вдруг - стук в окно. Стоит всадник - конь вороной, сабля острая, сердце горячее, руки чистые, а голова - холодная. И говорит: "Эй, козлятушки-ребятушки, отворитеся-отопритеся. Губчека пришла, приговор принесла". Сказал эти тревожные слова и открыл беспорядочную стрельбу. Хотел дед-кулак винтовку взять, да такой он старый, что не поднимет, хотел саблю нацепить - нацепил, да не туда, только все уши в кровь изрезал. Хотел просто так выйти, по башке настучать, да лень ему стало. Сел дед на 20 лет и громко заплакал. Остался Плохиш со своим отцом-дураком жить-поживать. Гоп, стоп. Плохо! Плохиш работает - сено косит, отец работает - в сено с разбега прыгает. Но вот однажды ночью - стук в окно. Открыл Плохиш и видит: стоит перед ним всадник. Тот, да не тот. Нос орлиный, взгляд соколиный, грудь в крестах, а голова в кустах. И вдруг говорит голова из кустов человеческим голосом: "Вот вы печенюшки кушаете? Это харашо. А с собой насушили?" Делать нечего. Собрался отец-дурак, подозвал сына и говорит: "Ну что, сынок? Щи в котле, каравай на столе. На дворе трава - на траве дрова. Эне бэни раба - квинтер финтер жаба". Сказал он ему так, ткнул вилами в бок и сгинул. И вот однажды вылез Плохиш из теплотрассы - то ли в Баден-Баден собрался, то ли отопительный сезон кончился. Вдруг видит - стоит перед ним всадник. Тот, да не тот. Коня нет - пропал конь. Сабли нет - пропала сабля. Папахи нет, мыла нет, сахара нет, помидоры гнилые и жрать нечего. У Плохиша от изумления даже сыр изо рта выпал. А всадник и говорит: "Товарищ! Я не ел 70 лет. У вас не будет лишней печенюшки?" Делать нечего. Достал Плохиш масло, намазал на фигу и протянул всаднику: "Вот все, что у меня осталось!" Облизал всадник дулю и вдруг превратился из хилого дряблого старца в хилую дряблую старуху. Вскочила она на помело и умчалась прочь. "А ведь догоню!" - подумал Плохиш, и верно подумал, так как торчавшее между ног помело мешало старухе бежать быстро. Но тут дорогу преградил поезд. "Постой, паровоз, не стучите, колеса!" - молвил Плохиш. И встал паровоз, а колеса продолжали стучать. Подбежали к Плохишу три добрых молодца - один краше другого, а третий и вовсе урод, подхватили его под белы ягодицы и кинули в подвалы Бердского ЧК. Стали они его бить-пытать. Дед бил-бил, не разбил. Баба била-била, не разбила. Привели Плохиша к Главному Кибальчишу. "Ничего не сказал нам проклятый Плохиш!" "А вы бы ему тряпку изо рта вынули, может, и скажет чего!" - сообразил Главный. Вынули. И плюнул Плохиш в толстую трусливую морду Кибальчиша. И Кибальчиш плюнул в худое мужественное лицо Плохиша. И так плевались они три дня и три ночи. И стали оба такими склизкими и омерзительными, что все люди отвернулись от них. Пошли Плохиш и Кибальчиш куда глаза глядят, а так как у них обоих глаза с детства глядели в разные стороны*, то и разорвали они себя на две половинки...
Андрей: Хочу анекдот разместить, на национальную тему. Едут в поезде русский, американец и... ну, в общем, кавказец. Думает американец, чем бы выпендрится. Берёт мобилу, такую блатную, делает один звонок, выкидывает в окно. Русский говорит: "Ты чё, ох...ел, такую мобилу выбрасывать"? Американец говорит: "А, у меня такого говна на родине полно" . Думает... в общем, кавказец, чем бы выпендрится. Берёт арбуз, здоровенный такой, съедает маленький кусочек, выбрасывает в окно. Русский говорит: "Ты чё, ох...ел, такой арбуз выбрасывать"? Кавказец говорит: "А, у меня такого говна на родине полно". Думает русский, чем бы выпендриться. Берёт кавказца, выбрасывает в окно. Американец говорит: "Ты что, как ты можешь человека в окно выбрасывать"? Русский говорит: "А, у меня такого говна на родине полно". М-да, не зря говорят, что в каждой шутке есть доля правды. Анекдоты анекдотами, а через некоторое время, под разговорчики о "русском фашизме", мы можем наполучать такого, что Кондопога покажется сопливой дворовой дракой. У русского народа терпение небезгранично, у ЦРУ аналитики явно не тупы. Ну, что ж, пока нам лучше посмеяться. Чтоб не плакать. Тогда, авось, и придумаем, как из этого говна выбираться.
Павел: Сниженная лексика на данном форуме нежелательна, даже в фольклорных сюжетах. Ее рекомендуется замещать адекватными общеупотребительными оборотами.
Андрей: Разумеется. В последующем постараюсь не материться. Хотя, прямо скажем, без купюр звучит сочнее.
Павел: Андрей пишет: Хотя, прямо скажем, без купюр звучит сочнее В данном случае - отнюдь. Безусловно, есть целый пласт фольклора, где без специфической лексики не обойтись, но к данному случаю это не относится. Сам служил на флоте - знаю, что говорю.
Комнин: У меня как-то сложился анекдот. Но потом он стал очень вариабельным. Беседует русский с нерусским (?). Русский: - У нас все впорядке со свободой слова, политкоректностью и т.д. У нас легко любой человек может сказать: "Русские - дураки!", и ему за это ничего не будет. Собеседник (?): - У нас все гораздо лучше со свободой слова! У нас любой может сказать "Русские - дерьмо!" и ему за это НИЧЕГО не будет! Вопрос: Какова национальность собеседника? Честное слово, сам не знаю. Вариантов собралось много. .Не знаю какой использовать. Буду рад совету.
Андрей: Какова национальность собеседника? Даже не знаю. Если собеседнику и правда НИЧЕГО не будет, то это, скорей всего, какой-нибудь папуас или маори - всё-таки, где-нибудь в Европе за это наградят чем-нибудь, а у нас, к счастью, вполне ещё могут лицо набить.
Комнин: Андрей пишет: Если собеседнику и правда НИЧЕГО не будет, то это, скорей всего, какой-нибудь папуас или маори - всё-таки, где-нибудь в Европе за это наградят чем-нибудь Ну тогда надо говорить "Ничего плохого не будет". Вообще это аллюзия на перестроичный анекдот (тогда я его слышал) про беседу Рузвельта и Сталина. В первом варианте у меня собеседником русского был еврей. Потом на его месте я мог представить некоторых наших "бывших братских": украинца, грузина, эстонца, латыша... Какое-то время думал о западных народах (в том числе об американцах). Но недавно узнал что у них тоже есть свои либералы и "вечные оппозиционеры". Они все-таки вроде способны на самокритичность. Иногда влоть до абсурда. Ты просвещением свой разум осветил, Ты правды чистый свет увидел И нежно чуждые народы полюбил И мудро свой возненавидел. Пушкин А.С.
Павел: Комнин пишет: Вообще это аллюзия на перестроичный анекдот (тогда я его слышал) про беседу Рузвельта и Сталина. На самом деле это был еще старый советский анекдот о свободе слова в СССР и США.
Павел: Слишком много шпионов (роман про разведчиков) Надеждин Николай Дело было в Берлине. Я прогуливался по Шляфенштрассе с газетой «Монтаг-Зонтаг» в левой руке. В правой руке я держал ржаной крендель. Это был условный сигнал. Заметив резидента, я выбросил крендель в урну и разорвал газету в мелкие клочки. Резидент тут же почесал правой рукой левое ухо. Затем он наклонился, как бы завязывая шнурок. Он искоса наблюдал за мной.Я подпрыгнул на левой ноге.Он стал пятиться задом.Я как можно дальше высунул язык.Он пропятился через дорогу, пока не уперся фалдами в меня. - В Рио-де-Жанейро хорошая погода, - сказал он. - А в Маниле идут сплошные дожди, - ответил я. - Зато в Замбези бегают слоны. - А в Восточной Индии прыгают мартышки. - Кто вы такой? - А вы? Мы уставились друг на друга. Наши руки невольно потянулись к карманам пальто. Над нами обоими витала грозная тень провала.Наконец, он не выдержал и простодушно произнес: - Я попросту забыл пароль. - А я – отзыв. - И кто придумывает эти идиотские пароли? - Ясное дело – кто. Секретарь отдела внешней разведки. - Симпатичная дама, но полная дурочка. - Да, я с ним выпиваю иногда. Как заложит за воротник, готов выболтать все государственные секреты… Мы снова замолкли, напряженно всматриваясь друг в друга. - Я вас не помню, - выдавил я. - А я – вас. - Неудивительно, если вы и пароль запомнить не смогли. - Да и вы тоже… Наши руки опять потянулись к карманам пальто. - Какие поживает Лубянка? – спросил я. - Вы хотели сказать – «Интеллиджент Сервис»? Это были его последние слова. Не в жизни, разумеется (я не люблю убивать незнакомых людей), а вообще. В следующее мгновение я выхватил из кармана никелированный пистолет и нанес ему удар в висок.У него в кармане оказался точно такой же пистолет. Но он не успел его достать. То есть, достать-то успел, но воспользоваться им… Одним словом, он тоже прилично мне врезал. И мы оба потеряли сознание… Когда я очнулся, вокруг уже собиралась толпа. - Ничего страшного, господа. Мы просто слегка повздорили. - Что случилось? – поинтересовался немецкий полицейский, протискиваясь сквозь толпу зевак. - Ничего страшного, - улыбнулся я. – Небольшая потасовка между двумя шпионами. Полицейский тоже улыбнулся, одобрительно кивнул и принялся разгонять любопытствующих.Я давно заметил, что в подобных ситуациях надо всегда говорить правду. Все сочтут ее милой шуткой. Не станет же настоящий шпион сдаваться первому встречному полицейскому в самом центре Берлина? С большим трудом я оттащил бесчувственное тело в машину. Затем я долго колесил по городу, заметая следы. Выбрался в предместья Берлина. Остановился на опушке леса. Вытащив тело я проволок его пару километров. Когда я прислонил его к дереву и достал пистолет, он открыл глаза и слабым голосом спросил: - Вы не будете меня пытать? - О, извините, совсем забыл. Разумеется, буду. - Я ничего вам не скажу. Я не скажу вам, что я русский разведчик, выполняющий секретную миссию в Германии. Я не признаюсь вам, что я полковник ГРУ и что настоящая моя фамилия – Бабуиношвили. - Вы грузин? - Этого я вам и подавно не скажу. Нет, я русский. Кличку Бабуиношвили мне присвоили, когда я поступил во внешнюю разведку. - Вас завербовали еще в студенческие годы? Журфак московского университета, курс восьмидесятого года? - Нет, я не признаюсь, хоть режьте меня на части! Это секретная информация. Восемьдесят первого… - Владик! Смирнов! Он напряженно всмотрелся в мое лицо. Затем взгляд его просветлел. - Коля! Боже мой! Как ты изменился, старина… Я спрятал пистолет. Достал из кармана металлическую фляжку с выгравированной надписью «Готт мит унс». Дал старому другу глотнуть шнапса. Он сделал большой глоток. Затем достал из кармана свою фляжку (на ней была надпись «Нихт шиссен»). И дал выпить своего шнапсу мне. - Я думал, что ты английский шпион, - сказал он, посмеиваясь. - А я думал, что английский шпион – ты. - Но ты же в курсе, что я по заданию Центра веду двойную игру? Я и в самом деле фиктивный агент Лондона. - Господи, Владик! Я тоже фиктивный агент Лондона. Собственно, из-за этого я сюда и прибыл. - Значит, мы будем работать вместе? - Да, мне поручено руководить операцией. А тебя я назначаю начальником штаба. - Служу России, товарищ полковник. - Нет, Владик, пока еще подполковник. Просто должность у меня в данный момент генеральская. А ты, хоть и полковник, будешь исполнять обязанности майора. - Да, странная у нас все-таки профессия… Наш разговор прервал пожилой немец в гетрах и миниатюрной тирольской шляпе. - Вас из дас тут происходит? – спросил он, выходя из чащи с ружьем наперевес (я хорошо владею берлинским диалектом). - О, майн херр! Ничего страшного. Я хотел пристрелить старого друга, потому что сразу его не узнал. - Я не позволю пристреливать человека в своем лесу. - Это ваш лес? В самом деле? Какой милый, какой чудесный лесок! Недоразумение устранено. Я не буду убивать этого человека. А вам предлагаю выпить чудесного шнапса. Немец опустил ружье и улыбнулся. Он взял протянутую мною фляжку. Прочел надпись. Торжественно выкрикнул – «Готт всегда мит унс!» Приложился. И тут же упал замертво. - Не поторопился ли ты, дружище, убрать этого славного немца? – спросил Владик. - Не исключено, - ответил я беззаботно. – Цианистый калий вывалился из рукава инстинктивно. Впрочем, предосторожность никогда не помешает, верно? - Так точно, товарищ подполковник, - ответил старый друг. И мы, весело болтая, вернулись к машине… Мы сидели под самой крышей старинного берлинского дома, где Смирнов снимал чердак. На столе стояла керосиновая лампа – мы опасались, что хозяйка может нас заподозрить, если мы включим электрический свет. Владик не отрываясь смотрел на карту Лондона, разложенную на грубом дощатом столе. А я объяснял диспозицию. - Во-первых, мы должны изменить внешность. Ты замаскируешь лысину париком, а я наоборот, обреюсь наголо. Во-вторых, мы не должны появляться вместе. Передвигаться будем следующим образом – ты на два шага впереди, я – на два шага сзади. - Понял, - коротко ответил Владик, он всегда понимал меня с полуслова. – Итого четыре шага. - Нет, итого два шага. Я же говорю – один на два шага впереди, другой – на два шага сзади. И обязательно черные очки, черная шляпа, черный плащ. - Я могу прикинуться слепым. - Отлично. А я буду изображать одноногого. В Англии трепетно относятся к инвалидам. Не станут же они выгонять с Даунинг-стрит слепого и хромого? - Более того, они сами покажут мне все секреты, подумав, что я ничего не увижу. Я мягко потрепал полковника по голове. - Ты отличный разведчик, Владик. Только память у тебя неважная, забываешь пароль… Он засмеялся и погрозил мне пальцем. - А ты забываешь отзыв. - Перейдем к заданию. Нам поручено проникнуть в резиденцию английского премьер-министра и кого-нибудь там завербовать. Одновременно мы должны явиться в английскую разведку и завербовать кого-нибудь там. Нам же все равно придется туда явиться, раз мы с тобой двойные агенты? - Так точно, товарищ подполковник! Вот что мне нравится в Смирнове, так это умение вовремя сосредоточиться на деле. - Но и это еще не все. Надо любым способом заполучить приглашение на чай к королеве и завербовать кого-нибудь из королевской семьи. - Это будет не просто. - А родина и не ждет от нас простых решений, Владик. - Да, Коля, понимаю… - И вот теперь, когда мы обговорили все детали опасного задания, я могу передать тебе привет от командования исемьи. За заслуги перед отечеством ты, Владик, награжден именными часами – «Слава ФСБ». По конспиративным причинам часы остались в сейфе начальника управления. Но ты знай – у тебя теперь есть свои наградные часы. - Служу России! - И привет тебе от супруги, Владик. Она тебя помнит и любит. Взор Смирнова затуманился. На глаза набежала скупая мужская слеза. - Я не видел ее двадцать лет. Как она там? Как наша девочка? - У тебя мальчик, Владик, - мягко поправил его я. – Точнее, два мальчика. Месяц назад Ольга родила второго мальчика. - Ее зовут Ольга? Спасибо, друг, что напомнил. Я так давно ее не видел... - Его зовут Владислав. В честь тебя. Семье мы говорим, что ты временно погиб, выполняя опасное задание. Но что отчаиваться не стоит, потому что ты еще можешь неожиданно отыскаться. Так что не беспокойся, друг. - Спасибо, товарищ. Ради семьи я готов на что угодно. Давай выпьем перед отъездом в Лондон? - Давай… И мы всю ночь пили шнапс, чтобы хозяйка не подумала лишнего. Ранним утром, уже засыпая, мы слышали, как хозяйка говорила дворнику – «Найн шумен, херр Ганс. Русские шпионен аллес ночь дринкен. Надо им как следует шляфен»… В Лондон мы прибыли 13 июня в 13 часов на самолете «Боинг» под бортовым номером 13. (Разведчики люди суеверные).Остановились мы в отеле «Чертова дюжина», попросив один номер на двоих, разумеется, тринадцатый. Но в этом странном отеле все комнаты были тринадцатые. Поэтому мы взяли ту, которую нам выделил хмурый метрдотель. Решив не откладывать задание в долгий ящик, мы отправились в банк и сняли миллион фунтов наличными. Затем мы купили рыбных консервов и сдобных булочек. Мы решили питаться в номере, чтобы не расходовать государственных средств на личные нужды. Пообедав консервами и выпив по три стакана традиционного английского чаю, мы загримировались и отправились прямехонько на Даунинг-стрит.Выглядели мы замечательно. Обычно упитанный и розовый Смирнов преобразился в изможденного тусклого старика. На его глазах были светонепроницаемые очки. Он так вошел в роль слепого, что едва не угодил под двухэтажный лондонский автобус. Я же прикрепил левую ногу таким образом, что сам поверил, будто у меня ее отрезали еще в детстве. Купив в аптеке новенькие костыли, я украсил их английскими ругательствами. На лице я изобразил брезгливое уныние. На грудь приклеил пучок седых волос, чтобы они выбивались из-под сюртука. Рубашку я не надел вовсе. Наши карманы были набиты диктофонами, прослушивающей аппаратурой и шифровальными блокнотами. Под мышкой у каждого из нас были новые пистолеты с глушителями. За голенищем высоких армейских ботинок были спрятаны тесаки с зазубренным лезвием. Премьер принял нас незамедлительно. - О, господа инвалиды! – сказал он, едва мы вошли в приемную премьер-министра. – Я готов уделить вам сколько угодно времени. Делать мне все равно нечего, так почему бы ни поговорить с простыми англичанами? - Меня зовут Джон Роббинс, можно просто Джонни, - сказал я. - А меня Джек Боббинс, можно просто Джекки, - сказал Владик. - А меня… - Мы в курсе, - перебили его мы. - Зовите меня просто Тони. - Хорошо, Тони. Мы с удовольствием уделим тебе несколько минут. Ты же наш премьер-министр, не так ли? - О, йес, йес! Я ваш премьер-министр. И очень рад, что английский народ разбирается в таких тонкостях. - Распорядись-ка Тони, чтобы принесли выпить. - Конечно, конечно! Виски, джин, а может, ром? - Русская водка. И пожалуйста, без содовой. Премьер-министр немного удивился, но тут же вызвал секретаря и приказал принести графин лучшей водки. - А чем будем закусывать? – спросил он. - Русские блины с икрой, соленые огурчики, борщ, - кратко пояснил я. - Боюсь, этого нет даже в соседнем ресторане. - Тогда давайте, что у вас есть. Нам принесли овсянку и отвратительно прожаренный ростбиф. Выпив по маленькой (чисто символически – по паре чайных стаканчиков) и слегка закусив, мы перешли к реализации нашей секретной миссии. - Судя по всему, - начал я, - ты неплохой парень, Тони. Нам не хотелось бы темнить. Поэтому скажем прямо. Мы – русские разведчики. Предлагаем и тебе стать одним из наших агентов. - Насколько я понял, выбора у меня нет? - спросил премьер после минутного размышления. - Бесшумный пистолет, яд кураре, падение с... На каком этаже ваш кабинет? - На первом. - С третьего этажа. - Что я должен делать? - Ничего особенного. Исполняйте обязанности премьер-министра Англии и получайте дополнительное вознаграждение от правительства дружественной России. - Но какое-то задание все-таки будет? - Вот именно – какое-то. Хотя никто не может сказать определенно – какое. Во время Второй Мировой войны мы имели десятки агентов в тылу врага. Они служили в рядах вермахта, но так никакого задания не получили. О них либо не вспомнили, либо их услуги показались командованию излишними. Помните ли вы Шеленберга? А Мюллера? А Бормана? - Неужели, это были русские шпионы? - Конечно. Даже сам Адольф Алоизович… Впрочем, эта тайна разглашению еще не подлежит. - Боже мой! Так почему же… - И главное – не задавайте лишних вопросов. Просто работайте и все. Кстати, вот вам первое задание. Будете оплачивать работу всей агентурной сети на территории Великобритании. Вот вам миллион фунтов. Большую часть можете взять себе, а что не жалко, раздадите агентам. - Но я же их не знаю! - Вам и не надо из знать. Они сами придут к вам. Любой, кто попросит у правительства деньги на те или иные нужды, будет от нас. - Вот у меня просит деньги образование. - Это такой лысый дяденька? Невысокого роста, курит сигары, галстук в горошек? Это наш человек. - А наука? - Высокий худой господин без переднего верхнего зуба? Наш. - А… - Все они наши, Тони. Дайте им чего-нибудь. Да, и устройте нам чай у королевы. - Вы хотите завербовать и Ее Величество? - Зачем нам Ее Величество? Обойдемся садовником. - Я могу идти? - Идите Тони. Товарищ лейтенант внешней разведки, можете идти. - Есть товарищ подполковник… Когда мы вышли из резиденции на улицу, мой напарник сказал: - Отличный парень, этот премьер-министр Англии. - Знаю я этих премьер-министров, - парировал я. – Сначала согласится, а потом либо явится с повинной, либо пулю в лоб. И в тот же момент на Даунинг-стрит раздался приглушенный звук выстрела. Затем окно первого этажа распахнулось, и оттуда вывалился красный, как рак, премьер-министр Англии. На его шее болтался обрывок веревки, а рот был испачкан белым порошком цианистого калия. Безумно вращая глазами, премьер припустил наутек, выкрикивая – «арестуйте меня, я русский шпион»… Мы с Владиком явились в штаб-квартиру «Интеллиджент Сервис». У порога нас встречало руководство секретной службы.Они стояли по стойке смирно и тихо пели «напрасно старушка ждет сына домой». Затем сам шеф английской разведки, чеканя шаг, приблизился к нам и громко отрапортовал: - Товарищ русский шпион! Секретная служба Ее Величества в полном составе просит принять ее в штат главного разведывательного управления России. Разрешите передать заявления? - Ну, ну, - осадил я генерала. – Не торопитесь. Что Демократическая Россия будет делать с такими неквалифицированными кадрами? И кому будет противостоять, если вы в полном составе перейдете под наши знамена? - Но господин премьер-министр! Он только что позвонил, и приказал нам срочно завербоваться к русским. - Это похвально. Но сейчас вы должны отдать долг перед своим отечеством и разоблачить правящий кабинет. Кстати, мы там денег вам оставили – миллион фунтов. Именно вам, у премьера в сейфе. Почему у премьера? Ну, мало ли, думали – разойдемся. А Тони стал капризничать. Мол не отдам деньги шефу внешней разведки. Болваном вас обозвал. - Меня? Болваном?! Я же его пристрелю! - Вот, вот, пристрелите, у него, как нам показалось, не получается. А нам некогда. Идем к королеве на чай… Мы возвращались в гостиницу. По дороге Смирнов сказал: - Ты гений, дружище. За пять минут организовал международный скандал. - Главное, Владик, отслеживать конфликты интересов. И сталкивать народы лбами. Есть, Владик, такая профессия – родину защищать… То есть, сталкивать лбами. И нам, бойцам невидимого фронта, надо знать все тонкости этого почетного ремесла. - Давай, Коля, зайдем в паб и выпьем по кружке английского эля. - И споем «Степь, да степь»… - Лучше, «вставай, проклятьем заклейменный»… Я взглянул на него лукаво. - Уж не проблемы ли у тебя? Уж не надо ли тебе отдохнуть? Только скажи, и руководство выделит тебе упаковку другую «Виагры». И мы весело рассмеялись, потому что профессиональный разведчик должен уметь не только работать, но и расслабляться… На третий день пребывания в гостинице «Чертова дюжина» мы получили письмо от Ее Величества королевы Великобритании. Вот что было в нем написано. «Глубокоуважаемые господа русские шпионы! Сегодня я узнала о вашем желании завербовать кого-нибудь из придворных служащих. Я была бы рада оказать вам посильную услугу и прислать одного из моих садовников. Но они все, увы, давно завербованы вашей разведкой. Более того, завербованы и все шоферы, камердинеры, фрейлины. Да что там, даже принцы и принцессы завербованы все поголовно. Скажу по секрету, что завербована вся королевская семья. Осталась только одна я. Но я, господа, не свободна. Меня пытается завербовать разведка Японии. Так что – извините. На королевское чаепитие пригласить вас тоже не могу. У нас закончился чай, а следующую партию подвезут не раньше, чем через месяц. С королевским приветом – Мое Величество». Прочитав письмо, мы задумались. - А как посмотрит руководство в Москве, если мы не станем вербовать королеву напрямую, а сначала завербуем правительство Японии? - Отличная мысль, - поддержал меня Владик. – Заодно решим проблему Курильских островов. И завербуем английскую королеву посредством японских спецслужб. Остаток дня мы, переодевшись в смокинги, провели в управлении «Интеллиджент сервис». Мы написали подробные отчеты о проделанной работе, получили устное поощрение от шефа разведки. А в конце деловой встречи шеф английской разведки сказал: - Ребята, ситуация сложилась прямо-таки парадоксальная. С одной стороны мы все теперь как бы русские шпионы, и готовы выполнить любое задание Москвы. Но с другой стороны мы же еще и английские разведчики , и честно служим Ее Величеству. Поскольку вы агенты русской разведки, мы обязаны вас выследить и арестовать. Но вы же еще и наши агенты, не так ли? Так вот, я предлагаю вам избежать преследования, став тройными агентами – Москвы, Лондона и еще раз Москвы. Садитесь и пишите заявления на имя своего русского начальника. И мы, как два идиота, битый час сочиняли заявления, в которых убедительно просили взять нас в русскую разведывательную службу хотя бы стажерами. В графе «мотивы» мы, не сговариваясь, написали: «Любим новую Родину-мать пуще прогнившей Англии. А еще нам очень хочется замечательных русских денег»… В шифровке из Москвы значилось: «Точка. Тире. Восклицательный знак. Запятая. Две точки. Два тире. Многоточие.Вопросительный знак. Плюс. Минус. Пять запятых». После недели интенсивной работы с шифровальными таблицами, у нас получился следующий текст: «Поздравляю с успешно проведенной операцией. Даю добро на работу в Японии. Сообщаю, что наградные часы агента Смирнова безвозвратно утрачены вследствие празднования Дня Чекиста. Командование приносит извинения и обещает ему к ноябрьским праздникам медаль «За отвагу на пожаре». Ваша просьба о повышении звания командиру группы отклонена. Для соблюдения воинской субординации полковнику разведки Смирнову звание понижено до капитана. Желаем успехов. Берегите себя. Целую, ваша Лубянка». Мы с Владиком вытянулись по стойке смирно, отдали честь и шепотом произнесли – «так точно, слушаюсь, есть». А потом мы растягивали друг другу глаза, чтобы хоть немного смахивать на японцев. Но ничего из этого не вышло. У Владика только лысина сморщилась… В Токио мы попали довольно странным образом. Не желая привлекать к себе лишнего внимания японской контрразведки, я переоделся женщиной, а Владик – собакой породы шпиц. Мы так вошли в роль, что прямо на пароходе я дважды согрешил с помощником капитана, а Владик, как ненормальный, гонялся за каждой сучкой. В порту Токио ему сделали прививку от бешенства… Япония не Англия. Мы поняли это, как только услышали речь местных жителей. Это слегка напоминало китайский язык (его мы, кстати, тоже не знали). То есть, разговор шел исключительно на иероглифах. Поэтому своей языковой выучкой мы воспользоваться не могли.Тогда мы приняли решение, что я буду глухонемой дамой. А Владик – глухонемой собакой. (Он по шпионской привычке лаял исключительно по-европейски). На официальном приеме, устроенном кабинетом министров в нашу честь, я только кивал головой и глупо улыбался. Стены торжественного зала были сплошь завешены плакатами на японском языке. И только один кумачовый транспарант нам удалось прочесть без переводчика. Прямо над роскошным столом висела скромная русская надпись – «Братский привет шпионам из России»… На аудиенции с японским премьер-министром я попытался заговорить на местном языке. - Хокукаси акабуки, - сказал я. - Вы не глухонемая женщина? – вскричал премьер Японии на чистом русском языке. - Нет, дорогой друг, я не глухонемая женщина. Я – русский разведчик, солдат невидимого фронта. - О, как приятно увидеть здесь, в далекой Японии, коллегу и соотечественника! - Как, вы тоже русский? - Не просто русский, а – вологодский! - Но как вам удалось стать главой правительства страны Восходящего Солнца? - Это долгая история. Я вам непременно ее расскажу. Но сначала позвольте предложить вам и вашей чудесной собачке отведать сакэ и фугу. - С большим удовольствием, - ответил я, а потом сказал, - Владик, снимай ошейник, нас расшифровали. Видели бы вы лицо японского премьера, когда Владик отклеивал свой хвост!.. Самым большим разочарованием этого удивительного вечера оказалось угощение. Мы с Владиком думали, что сакэ – это что-то вроде манго или авокадо. А нам принесли обычной горькой водки. Фугу оказалась абсолютно сырой рыбой. Мы, конечно, попробовали и то, и другое. Но про себя решили, что ни пить, ни закусывать в Японии не умеют… - Я начну свой рассказ издалека, - сказал японский премьер-министр, когда мы размяли затекшие от сидения на корточках ноги и улеглись на пол. – Я был обычным деревенским мальчиком из-под древнего русского города Вологды. Я очень хотел учиться. Поэтому в Москву пришел, как ранее Ломоносов, пешком. И, ясное дело, опоздал на вступительные экзамены во все институты. Меня не взяли даже вольным слушателем, я сильно налегал на «о», а это пугало преподавательский состав. И все же мне удалось устроиться. В институт дружбы народов имени Лумумбы. Вышло так,что заболел один негр. Он не приехал в Москву, хотя место для него было забронировано. Меня взяли вместо негра. Я ведь понимал по-русски. А преподаватели института Лумумбы других языков не знали… - Я учился превосходно, - продолжал премьер, - без колов и двоек. Поэтому институт закончил с отличием. Меня не распределили в дальний колхоз, как было принято в те далекие годы, а разрешили выбрать место работы самому. - Какой факультет вы оканчивали? – уточнил я. - Факультет международного шпионажа, - ответил премьер-министр. – Так я попал в Японию. Затем были долгие годы разведывательной работы. Я поднялся на самую вершину. Но о родине не забывал никогда. И вот, сижу с вами, пью сакэ… - Ой, - неожиданно произнес Владик, - мне дурно. - Ой, - сказал и я, почувствовав головокружение, - мне тоже дурно. И тут черты премьера вдруг преобразились. Жестокая самурайская улыбка пробежала по его лицу. - А ну, выругайтесь по-нашему, по-русски, - потребовал я. – Произнесите какое-нибудь народное выражение. - Я не могу произнести народного выражения, - холодно произнес премьер, - поскольку я его не знаю. Да, вы разоблачили меня. Я действительно не вологодский паренек. Я родился и вырос здесь, в пригороде Токио. Всю жизнь я мечтал поймать и уничтожить русских шпионов – во славу страны, как вы остроумно заметили, Восходящего Солнца. Знайте же, что минуты вашей жизни сочтены! Только очень опытный повар может приготовить сырую рыбу фугу, чтобы едоки не отравились. А мой повар – самый неопытный во всей Японии. Это форменное безобразие, а не повар! Ха-ха, - засмеялся он по-японски, отчего по нашим спинам пробежали мурашки, - отправляйтесь в ад! Тут Владик поднялся с пола и дал премьеру чувствительную затрещину. - Чтобы ты знал, агент японской охранки, русский разведчик неистребим. Что для нас ваша дурацкая рыба фугу? Ты бы колбасы российской попробовал. А мы ее годами едим! - Так что, угодили пальцем в небо, японская ваша мама. И где только ты по-русски выучился говорить, скотина. - Институт Лумумбы, - ответил премьер… И, после мгновенной драки, захрипел в конвульсиях. Видимо плохо держит японская голова чугунный подсвечник. А наша,русская, ничего, держит. (В пылу схватки я случайно зацепил и Владика, но тот лишь почесался). - Не шибко помогло ему это глупое карате, - сказал я, надевая на Смирнова ошейник. На проходной я жестами показал, что являюсь гейшей, которую премьер выписал прямо сюда, потому что жена его настоящая стерва. А это моя собачка, которая искусала премьеров зад, так как он другими способами удовлетвориться не может. На следующий день в Японии разразился грандиозный скандал. Все главные газеты этой страны подробно описали скандал в семье премьер-министра. Жена у него оказалась женщиной восточной, горячей. Она отлупила премьера вешалкой, а потом вылила на него закипающий кофейник. Вдобавок она приволокла с улицы здоровенного пса, который премьера едва не съел. Вот что бывает с тем, кто покуситься на политические интересы нашей России. Страшно представить… И все же нам с Владиком пришлось выпить по ведру марганцовки, чтобы вылечиться от этой дряни – рыбы фугу. Успокаивает лишь то, что окна нашего отеля «Веселый камикадзе» выходили прямо на Токийский залив. И мы с Владиком отравили его воды примерно на сто квадратных километров. Во всяком случае, на следующий день вся акватория была покрыта тушками дохлой рыбы, не выдержавшей нашей марганцовки. Надеюсь, это была именно рыба фугу… В тот раз премьер все-таки не лишился портфеля. (Говорят, он свою жену придушил). Мы не имели права вернуться в Россию, не выполнив секретного задания. И что мы с Владиком сделали? Мы это задание выполнили! Да, эта история непременно войдет в учебники мировой разведки. Механизм вербовки придумал, естественно, я. А заслуга исполнения принадлежит капитану ГРУ Смирнову. Специально для этого мы посетили антикварную лавку, где продавались всякие забавные штуки – черно-белые телевизоры, электрические граммофоны, чугунные велосипеды. Что примечательно, товары были исключительно российские. В Японии на них большой спрос – экзотика… Мы выбрали большой кухонный нож, рядом с которым была надпись на всех языках – «финка русская, уголовная». Почему «финка», черт их разберет. Но мы этот нож взяли. Приделали к нему нежный розовый конвертик. А в конвертик вложили записку «На вечную память премьеру Якимоте от его собственного харакири». Затем Владик под видом комнатной собачки проник в резиденцию и подложил подарок премьеру в стол. На следующий день премьер не пришел, нет, он прибежал к нам. Попросил прощения за необдуманный поступок. И самолично завербовался в агенты по Дальнему Востоку.С великим облегчением снял я с себя женское платье. А Смирнов выбросил собачьи уши за борт парохода. - Чтобы я еще когда нацепил эту гадость! – воскликнул он, погрозив кулаком остающейся за бортом Японии. – Лучше уж переоденусь кобылой. Он как в воду глядел. Потому что вскоре мы получили секретную директиву Центра и отправились в Аргентину. Мне предстояло освоить ремесло гаучо. А Владику Смирнову – стать моей верной лошадью… Много славных дел совершили мы с моим другом агентом Смирновым. Всякое между нами бывало. В снегах Килиманджаро он едва меня не застрелил (перепутал с носорогом). А его – едва не прикончил в дельте Амазонки (думал, это морская свинка). Мы вместе горели в лесном пожаре в Родезии. Тонули на мысе Горн. Мерзли на антарктической станции. И так далее.Но всегда мы выходили победителями. Мой друг – Владислав Смирнов, капитан российской разведки. И я – майор ГРУ (меня тоже понизили, чтобы Владик не завидовал, что я подполковник, а он – капитан)… Я никогда бы не решился рассказать об этих событиях. Но обстоятельства вынуждают меня сделать это. Скоро, совсем скоро весь мир увидит глав ведущих держав вместе. В одном приморском городе, название которого пока содержится в тайне, в одной чудесной стране, которую я не называю по соображениям безопасности, президенты и премьер-министры развитых стран проведут переговоры сразу по всем важнейшим направлениям. И это очень хорошо, потому что у президентов и премьер-министров всегда найдется, о чем поговорить. Но есть некая опасность, суть которой знаю только я и мой друг Владик Смирнов. Сейчас о ней узнаете и вы. (Соблюдайте конфиденциальность, помните – болтливость ни к чему хорошему не приводит). Проблема в том, что все главы, президенты и премьеры – наши агенты. Я вербовал их лично. Но они об этом не знают. (То есть, о себе, разумеется, знают, а о других – нет).С возрастом я стал несколько забывчив. Я теряю вещи, деньги, одежду. Я даже детей своих теряю (но об этом как-нибудь в другой раз). Мудрено ли, что я забыл, кому какие пароли дал и что надо говорит в ответ? Не удивляйтесь, если важные государственные люди будут вести себя перед камерами и микрофонами журналистов не вполне адекватно. Они могут подпрыгивать, заикаться, произносить глупости. Они могут ползать на четвереньках ...
Павел: ... или мяукать, изображать выброшенную на берег рыбу или бегать трусцой. Они могут вытворять такое, что здоровому человеку и в голову не придет. Например, накинуться с объятиями на чужую секретаршу или показать фигу министру иностранных дел. Не беспокойтесь, все под контролем. Все в полном порядке. Все нормально.Это секретные пароли. Мы, профессионалы внешней разведки, применяем их для распознания друг друга. Но мы всего лишь люди. Потому можем ошибаться. И здесь главное – не смеяться и не крутить пальцем у виска. Лучше подсказать: «Дурачок, ты не перед тем подпрыгнул. Я не шпион, я обычный прохожий. Обернись, твой резидент у тебя за спиной. Он переодет грудным младенцем и ради конспирации обделал пеленки»… Спросите, как у нас дела? Ничего, спасибо. Я награжден всевозможными орденами и медалями (есть даже памятный знак «Победителю собачьей выставки 1995 года»). Возглавляю международный отдел нашего разведывательного управления.Да и у Владика дела идут. По старой дружбе я пристроил его на тепленькое местечко. Это он будет встречаться с главами мировых держав на том саммите. Только зовут его теперь не Владик, а Вова. И фамилия его уже не Смирнов. Впрочем, вы, наверное, догадались сами…
Павел: Рука Москви Автор: Микола Середа Морква на городi, У саду бджола. Жаба на болотi Крила розвела. Хоче полетiти, Тихо каже "Ква!" Але в небо взмити Не дає Москва. Знають, знають хитрi Клятi москалi Те, що у повiтрi Жаби - королi. Що розкинув крила, Мов зелений птах Цiлий день парила б Жаба в небесах. Що могла б дiстати Навiть до зiрок, Що створив лiтати Жаб зелених бог. Але щось тримае, Тягне до трави. Жаба точно знае – То рука Москви. В ней залiзнi пальцi, Як кiльцем взяли. I трима за яйця Жабу москалi... Кажуть, що не треба. Кажуть: "Ти лайно". Але смотрить в небо Жаба все одно. I хоча минають Цi тяжки часи, Досi заважають Жабi руськi пси. Годi, кляте стерво, Золота Москва Жаба ще не вмерла, Жаба ще жива. Жаба ще порине В синю далечiнь, Бо немає нинi Краще жаб створiнь
Павел: Я у дэвушка юной бил ночью в гостях, Утpом еду домой я на тачка сваей. Как всегда забиваю дэжюpный косяк, Чтоби ехать мне било чуть-чуть веселей. Ай, косяк мой, косяк, косячек анаши, Я одын дакуpил, забиваю дpугой, Вдpуг сеpжант из ГАИ тоpмозит мой машин: "Памаги, даpагой ! Памаги, даpагой !" Гаваpит: "Паламался савсэм наш мотоp, Датащи до поста, а иначе каюк !" Атвечаю: "Канэчно, какой pазгавоp ! Пpыцепляйте к мой "Волга" ви свой pазвалюх !" И ани пpицепились ко мне, ишаки ! Пятьдесят километpов мой "Волга" пошел. И уже пеpестал я считать косяки. Ай, кумаp хоpошо ! Ай, кумаp хоpошо ! А когда у мине замутился мозги, Я о девушка вспомнил, в своей кpасоте. Оглянулся назад - О, Аллах помоги ! Вай, менты на хвосте ! Вай, менты на хвосте ! Я пpибавил газка, но они не отстал - Значит точно за мною погоня спешат ! И я скоpость уже догоняю до ста - И с собой у меня килогpамм анаша ! А они все за мной. Вай, какой паpазит ! Неужели у них больше мощность движка ?! И уже в микpофон мне кpичат - таpмази !!! И включают мигалка на ста сорока... Все к обочина жмутся у нас на пути. Я сто семдесят выжал и понял - баpан, Так же мне никогда ведь от них не уйти - Я папpобую их замотать по двоpам. И шаpахался в стоpоны с визгом наpод: "Вай, какие водитель в милиций пошли !" Pаз пятьсот не вписались они в повоpот, Все забоpы, подъезды и уpны снесли. И отстали они на четвеpтом часу - Эй, кого захатэли догнать по двоpам ! Я косяк забиваю, машин тоpможу, Вихажу из салона сменить номеpа. Вдpуг смотpю - что такое ? - как будто би хвост У машина маей виpастал из зада ?! Пpигляделся получше - да это же тpос, Pжавый бампеp на нем... Вай, какая беда ! И надолго пpощай, мой pодимый кишлак, Здpавствуй, севеpный гоpод, пpоклятый Инта. Здpавствуй, чеpствый сухаpь и холодный баpак. Вот и делай дабpо этим подлим ментам !
Павел: Однажды, в песчаный и дикий самум, Покинул кишлак я, был страшный жара. Гляжу, поднимается вверх на гора Джигит, волокущий верблюда за хвост. "Эй, ара, послушай, откуда животный?" "Твое что за дело, противный басмач!" "Вах-вах, какой невоспитанный малчик! А может украл у народ сей верблюд?" "Верблюд есть собственность мой и папаша, Развозим на нем мы наш мак урожай, А если кто хочет быть мысли дурные, В котомке держу я про то автомат" Промолвивши это, он сплюнул под ноги И вдаль по тропинке свой кляч поволок. Его проводил я задумчивым взглядом, Hе знал он, что дальше мой минный поля ...
Павел: Порядки в Главном РазведУправлении царили суровые: вход рубль, выход два. Пенсионерам и беременным предоставлялись скидки, но о них, как водится в тоталитарном государстве, никто не знал. У дверей кабинета главного начальства тягловой разведчик Лизун бросил тоскливый взгляд за бронированное стекло. Из полосатой трубы крематория струился дымок. Hад внутренним двориком, где помещался спецхран, то и дело взвивались в небо зеленые свистки - это бдительные часовые репетовали лай караульных собак. От свистков рябило в глазах. С тех пор, как собак перестали кормить заключенными, животных потянуло на гласность, а кавказские овчарки - те и вовсе сбились в агрессивные землячества, объявив себя притесняемым национальным меньшинством. Демократия, подобно коррозии, разъедала страну изнутри; и при мысли о скорой её победе руки Лизуна сами собой сжимались в кулаки - как тогда, в диверсионном отряде, где ему постоянно доставался дырявый парашют с издевательской биркой "учебный". Впрочем, времени на воспоминания не было. В кабинете нетерпеливо покашляли, и разведчик поспешно толкнул тяжелую дверь. - А, товарищ Лизун. - сидевший за столом генерал-старший-лейтенант был настроен вполне благодушно. - Hу, проходи, Витюха, проходи. К нашему, как говорится, шалашу. - и добавил с лукавинкой: - Гостем будешь. В голове у Лизуна что-то щелкнуло. Это сработал врожденный детектор лжи. С юных лет тягловой разведчик с авиагусеничным уклоном отличался редким правдолюбием. Вот и сейчас не сдержался. - Шалаш, товарищ генерал, только у Ленина был, - сказал он тихо, но твердо, - а я не Витюха, а Володя... вообще-то. - А с сегодняшнего дня - Витюха. - генерал был непрошибаем, как гениальное творенье инженера Кристи. - Время, Витюха, не такое, чтоб на мелочи размениваться. Hе видишь, что ли - ОH почти наступил! Дух захватило у разведчика от этих слов, но все же он уточнил: - Кто именно, тащ старший генерал? - Да ЗВИЗДЕЦ же! - взорвалось начальство. - Учишь вас, учишь, а как до дела дойдет, сразу в несознанку. Хоть второй крематорий строй. - Виноват! - вытянулся в струнку Лизун, что с его комплекцией было совсем непросто. - Готов понести заслуженное наказание. Прошу разрешения проследовать в бассейн с крокодилами. - Ладно, ладно. - немного смягчился генерал. - Крокодилы у нас казенные, а от тебя, от стервеца, у кого хошь несварение желудка сделается. Слушай, Витюха, новое задание. Как в Женеву прилетишь, дуй первым делом в ближайшее английское посольство за политическим убежищем. Только смотри у меня, жалостливей проси. Откажут - лучше сам застрелись... - Есть застрелиться, товарищ старший генерал. - невозмутимо отчеканил тягловой разведчик. Умения давить слезу ему было не занимать. - Дальше, как водится, осядешь в Лондоне, резидентуру сдашь, - задумчиво загибало пальцы начальство. - Выручку, ясен пень, в фонд Мира перечислишь... Фамилию, значится, поменяешь... И займешься, Витюха, делом. Крамолу писать начнешь. - Hа англичан? - не понял Лизун. - Так меня ж за нее, товарищ генерал, обратно на родину выгонят. - Hа каких, к черту, англичан! - досадливо отмахнулся собеседник. - Hа англичан пускай англичане и пишут. А ты, Витюха, на своих пиши. Hасаждай, значится, патриотизм. - Так у англичан, по последним данным, с патриотизмом все в порядке. - осторожно заметил Лизун. - Чего его насаждать-то? - Да что ты заладил - англичане, англичане! - немедленно завелся генерал. - Родственники там у тебя, что ли? Или вы, с авиагусеничным уклоном, все такие - кувалдой деланные? - он выразительно постучал по столешнице кулаком. - У нас насаждать, у нас! Только за английский счет. С нашим-то бюджетом, сам понимаешь, не до патриотизму. Тут ребята тебе накропали кой-чего, на первое время, а дальше - куда кривая выведет. Будто в полусне, перебирал Лизун исписанные убористым почерком листы. В глаза бросилось трижды подчеркнутое "Ихтиандр - жертва карательной советской евгеники". Чуть ниже упоминалась засекреченная рукопись из спецхрана тиражом двадцать пять экземпляров; страницы ее были пропитаны полонием, и немало любителей слюнить пальцы при перелистывании уже почивало на ведомственном погосте под Семипалатинском. - Hасчет Ихтиандра - это нам в Институте биологии южных морей подсказали. - откровенничал генерал. - Ты подумай: тысячи Ихтиандров стремительным броском форсируют Ла-Манш! Англичан кондратий хватит... - ...зато нашим - повод для гордости. - медленно подытожил Лизун, и чело его просветлело. - А можно, я напишу, что БТ - это на самом деле бронетрамвай? - Бронетроллейбус. - рассудительно поправил генерал. - У троллейбусов проходимость выше...
Павел: Am Dm Выжpав ящик водки E Am И поев аpбyзиков Am Dm Собpались детишки G C Плющить телепyзиков. A7 Dm С голyбых экpанов G C Эти злые тваpи Dm Am Hаших славных деток E Am Вyсмеpть забодали Задолбали монстры C кинескопом в попе - Разpyшают детство Всех детей в Евpопе. За базаp отстойный, За свои обpяды, Щас за всё ответят Эти телегады! Взяв бидон с бензином, Тихо по бypьянy Отыскали дети Hyжнyю полянy. Разломали нахpен Окна, кpышy, двеpи, Подожгли землянкy, Чтобы сдохли звеpи. Сгиньте, телепопые В пламени скоpей, Чтобы не тpевожили Больше сон детей! Утомились дети - Дело было ночью. Взpывы кинескопов Рвали тваpей в клочья. Hастyпило yтpо, Стих огонь пожаpищ, Пpах pазвеял ветеp, Дети pазбежались. Выпив газиpовки И покyшав кашкy, Радостные дети Смотpят "Чебypашкy"...
Андрей: Анекдот про Брежнева: - Леонид Ильич, идём к коммунизму, а есть нечего! - А в пути кормить никто и не обещал!
Павел: Андрей пишет: Анекдот про Брежнева: - Леонид Ильич, идём к коммунизму, а есть нечего! Неправильно. Изначально это был анекдот о Хрущеве, поскольку именно он декларировал построение коммунизма в двадцать лет. И, кстати, если бы это дело доверили Лаврентию - может быть и построили бы.
Комнин: Павел пишет: И, кстати, если бы это дело доверили Лаврентию - может быть и построили бы. Прошу прощения. ЧТО построили бы? ? ? ? ? ?
Андрей: Павел пишет: Изначально это был анекдот о Хрущеве, поскольку именно он декларировал построение коммунизма в двадцать лет. Рад слышать. Всё-таки, Брежнев - не недоносок Хрущёв. Хотя, смысл остаётся, поскольку юмор здесь, в принципе, не в еде, и даже не в соответствующем генсеке...
полная версия страницы