Форум » Лирика на сайте » У истоков русской русофобии. » Ответить
У истоков русской русофобии.
Комнин: Как сладостно отчизну ненавидеть И жадно ждать ее уничтожения! И в разрушении отчизны видеть Всемирную десницу возрождения! Печерин В.С. Михаил Гершензон писал, что в этих словах ключ к пониманию умственного развития российской интеллигенции целой эпохи.
Ответов - 8
Роман: Комнин пишет: целой эпохи Как понимаю 19 века?
Комнин: Роман пишет: Как понимаю 19 века? Ну да.
Павел: Комнин пишет: Михаил Гершензон писал, что в этих словах ключ к пониманию умственного развития российской интеллигенции целой эпохи. А это вообще полный текст? А то я перерыл все, что мог, но ничего больше этих четырех строчек не нашел...
Комнин: Павел пишет: А это вообще полный текст? А то я перерыл все, что мог, но ничего больше этих четырех строчек не нашел... Вы думаете, если бы у меня было больше я бы не разместил? Как говорит мой отец "Вы меня обижаете. Вы меня уже обидели". Вот что я нашел "...Среди бумаг Печерина, относящихся к тому времени, было найдено четверостишие..." (http://catharticles.by.ru/ruscath/petshorin.htm) Судя по всему это все.
Комнин: Павел пишет: А это вообще полный текст? Я наконец увидел полный текст. Вот он. "Как сладостно отчизну ненавидеть И жадно ждать её уничтожения! И в разрушении отчизны видеть Всемирную десницу возрождения! Я этим набожных господ обидеть Не думал: всяк свое имеет мненье. Любить? – любить умеет всякий нищий, А ненависть – сердец могучих пища! Тогда в конвульсиях рука трепещет И огненная кровь кипит рекою И, как звезда, кинжал пред оком блещет, И в темный путь манит меня с собою… Я твой! я твой! – пусть мне навстречу хлещет Весь океан гремящею волною!.. Дотла сожгу ваш подлый храм двуглавый, И буду Герострат, но с большей славой!"
Железный Феникс: Комнин Даже как-то жутковато читать. Что за фрукт этот Печерин?
Андрей: Железный Феникс пишет: Что за фрукт этот Печерин Да вроде чуть выше есть ссылка :)
Лавр: Владимир Сергеевич Печерин не был поэтом в точном значении этого слова. Он принимался за перо, когда, захваченный потоком сильных впечатлений, испытывал потребность разобраться в своих думах и настроениях. Адресат почти всех оригинальных произведений Печерина - друзья его юности. Так было в 1831-1835 и в 1864-1865 годах. Только эти два периода в биографии Печерина и ознаменованы стихами. Его вольнолюбие и дерзкие помыслы, его литератур ная эрудиция и дар слова, отразившиеся в этих стихах, выводят их за пределы чисто кружкового, дилетантского сочинительства. Печерин родился 15 июня 1807 года в селе Дымерка Киевской губернии. Отец семейства - кадровый армейский офицер - по долгу службы часто менял местожительство, и детство его сына в основном прошло в скитаниях по захолустным городам Украины, Молдавии и Белоруссии. История духовного развития Печерина, по его собственному признанию, началась очень рано - "от первых лучей разума" . "Зрелище неправосудия и ужасной бессовестности во всех отраслях русского быта - вот первая проповедь, которая сильно на меня подействовала". {М. О. Гершензон, Жизнь В. С. Печерина, М., 1910, с. 192.} Глубокий след в сознании Печерина оставило пребывание в Липовце (Киевской губернии) в начале 20-х годов. "В то время, - вспоминал он, - все подготавливалось к взрыву. Стихии были в брожении. Полковник Пестель был нашим близким соседом. Его просто обожали. Он был идолом 2-й армии". Гувернер Кессман и его друг Сверчковский, говорит далее Печерин, "без малейшей застенчивости обсуждали передо мной планы восстания". {В. С. Печерин, Замогильные записки, М., 1932, с. 23.} В 1822 году родители оставляют Печерина в одной из киевских гимназий, но он вскоре просит забрать его оттуда, так как там "преподают только начала всех наук, но ни одной не учат совершенно". {Письмо к родителям от 14 августа 1822 г. - ГБЛ, фонд Ф. В. Чижова.} Юный Печерин максимально сокращает свои расходы, употребляя большую часть выданных ему денег на оплату приватных уроков у сведущих педагогов. В 1825 году он уехал в Петербург с намерением продолжить свое образование, но поступил в университет позднее, чем рассчитывал. Лишь в 1829 году он был принят студентом на словесное отделение Петербургского университета. Своей специальностью он избрал классическую филологию и за три года обучения превосходно овладел ею под руководством видного эллиниста профессора Ф. Б. Грефе. В феврале 1831 года Печерин блистательно заканчивает университетский курс со званием кандидата и вскоре сам погружается в педагогическую работу. В том же 1831 году он дебютировал в журнале "Сын отечества" переводом шиллеровского стихотворения "Желание лучшего мира", а спустя год - полтора напечатал два цикла переводов из греческой антологии. Вследствие этих переводов он, по собственному признанию, сделался "страшным любимцем" С. С. Уварова, мнившего себя знатоком и пропагандистом антологии. Уваров занимал пост товарища министра народного просвещения, и по его указанию Печерин был включен в число выпускников университета, отобранных для двухлетней командировки в Берлин с целью "усовершенствования в науках и приготовления к профессорскому званию". Через месяц Печерин уже прощался со своими друзьями по университету: А. В. Никитенко, Ф. В. Чижовым, М. П. Сорокиным и другими, еще в студенческие годы составившими тесный дружеский кружок. Мечты о благородном поприще, критическое отношение к окружающей действительности, литературные и театральные интересы сплачивали участников этого кружка. Перед отъездом Печерин написал несколько десятков стихотворений - нечто вроде дневниковых записей, большей частью навеянных предстоящим отъездом и тяготеющих к лирическому циклу. В Берлине, где Печерин слушал лекции знаменитых профессоров, он с огромным интересом следил за политической и философской мыслью Западной Европы, а за время вакаций успел объездить Швейцарию, Италию и Австрию. В конце 1833 года Печерин послал друзьям две драматические сцены под заглавием "Вольдемар" и поэму "Pot-pourri...". Спустя много лет было высказано убедительно прозвучавшее мнение о том, что это произведение - часть трилогии, которая не сохранилась, но с которой был знаком Достоевский. {О несостоятельности этой легенды, бытующей и по сей день, см. примеч. Ќ 279.} На самом деле "Pot-pourri..." - совершенно самостоятельное произведение, вполне выражающее свою идею, интересное по замыслу и по исполнению. Последовательность всех его частей обоснована художественной логикой. В поэме сталкиваются два мира - мир отечественный и западноевропейский. Песни старика и старухи, выполненные в подчеркнуто фольклоризованном, народном стиле, передают жуткую атмосферу террора в родной стране. Первая песнь Эмилии дополняет мрачную картину русской жизни иным проявлением социального зла - губительной властью сословных предрассудков, вторгающейся в сферу интимной жизни. Тема эта сразу же перебрасывается в западноевропейский мир: русский юноша, чья любовь разбилась о неумолимый закон социального неравноправия, ищет смерти в бою за правое дело. Но проливает он свою кровь не за благо отчизны, а на "каталонских полях" - за свободу чужого народа, ибо все пути к прямой и честной борьбе на родине закрыты. Несправедливость и насилие, подобно чуме, свирепствуют не только в России, но и в "просвещенных" странах Европы - эту мысль подхватывает и завершает "Баллада о графине Турн". Таким образом, всесилие социального зла в поэме Печерина становится международной проблемой. Заграничные впечатления привели Печерина к печальному признанию, что Россия является оплотом европейского деспотизма и реакции. Было ясно, что только колоссальная, почти сверхъестественная сила могла бы избавить людей от этого чудовищного "царства рабства". Мечту о грандиозном революционном катаклизме и воплотила средняя часть поэмы (театр). Здесь тема засилья зла снова возвращается в национальные рамки, чему нисколько не противоречит античный антураж - образы античной древности у Печерина шли от декабристской тираноборческой поэзии. Кстати, упоминающиеся здесь "пять померкших звезд" - это пять казненных декабристов, а Поликрат Самосский - не кто иной как отечественный тиран Николай I. Примечательно, что сцены "Языческого Апокалипсиса" у Печерина звучат мажорно, почти весело, ибо мысль его не останавливается на развалинах "ветхого мира", она предсказывает рождение новой жизни, освещенной светом добра и разума. Автор "Pot-pourri...", однако, не мог не чувствовать, насколько далеки эти "мечты, набросанные на картон", от действительности. Вот почему некоторые эпизоды в поэме даны с налетом иронии. "Языческий Апокалипсис" - вдвойне фантастическая пьеса: и по содержанию, и потому, что ее нельзя представить в театре - ни один актер не получит в ней роли, ни один зритель не увидит. Автор остается наедине со своим творением, и на этой, уже вполне правдоподобной сцене, перекликающейся с началом поэмы, и обрывается повествование. Как ни удручен был Печерин темными сторонами буржуазной цивилизации, Россия в сравнении с европейскими странами казалась ему безысходной тюрьмой. Он с ужасом возвращался домой, мысленно представляя себя "благонамеренным профессором, насыщенным деньгами, крестиками и всякой мерзостью". {Письмо к графу С. Г. Строганову от 23 марта 1837 г. - "Русский архив", 1870, Ќ 11, с. 12 7.} По прибытии в июне 1835 года в Петербург Печерин был назначен экстраординарным (т. е. не защитившим диссертации) профессором греческого языка и словесности в Московский университет и уже осенью приступил к работе. Но профессорство его длилось совсем недолго. Ссылаясь на обстоятельства сугубо личного характера, Печерин выхлопотал заграничный паспорт и в июле 1836 года выехал из страны. "Я бежал из России, - рассказывал он потом, - как бегут из зачумленного города... я был уверен, что если б я остался в России, то с моим слабым и мягким характером я бы непременно сделался подлейшим верноподданным чиновником или попал бы в Сибирь ни за что ни про что". {В. С. Печерин, Замогильные записки, с. 115.} Печерину грезилось какое-то огромное, блистательное и героическое поприще в иноземных странах, жизнь которых он в общем наблюдал недолго, поверхностно и которая представлялась ему все-таки в очень идеализированном виде. Сначала он поселился в Швейцарии (в Лугано, а потом в Цюрихе), где пытался наладить контакты с итальянскими революционерами, но из этой затеи ничего не вышло. Кошелек Печерина истощился. В 1838 году он пешком пробирается во Францию, помышляя о Париже, который в то время был главной лабораторией европейской социально-утопической мысли. В дороге Печерин был схвачен французскими властями и выслан из страны как подозрительный человек. В итоге он попал в бельгийский город, Льеж. Оказавшись в полной нищете, он принимается за любой черный труд - пробавляется грошовыми уроками, служит камердинером у английского капитана, продает сапожную ваксу. Тем не менее за два года жизни в Льеже он освоил труды Сен-Симона, учение Бабефа, систему Фурье, Ламенне и других мыслителей. Огромное впечатление произвели на него романы Жорж Санд. Осенью 1840 года петербургские друзья Печерина с изумлением узнали, что он удалился в один из католических монастырей ордена редемптористов. "Странный переворот", - записал в своем дневнике А. В. Никитенко. "Печерин - католический монах! Это просто непостижимо". {А. В. Никитенко, Дневник в трех томах, т. 1, М., 1955 с. 239.} "В его лице, - писал Г. В. Плеханов о Печерине, объясняя этот "переворот", - русская действительность создала свое собственное отрицание, - и притом такое отрицание, которому была чужда всякая примесь надежды на победу в борьбе с нею, отвратительной действительностью". {Рецензия на книгу М. О. Гершензона "Жизнь В. С. Печерина" - Г. В. Плеханов, Собр. соч., т. 23, М.-Л., 1926, с. 33.} Очевидно, что поступок Печерина был вызван также и разочарованием в европейском освободительном движении, и душевной усталостью, и затянувшейся неприкаянностью. Сразу после пострижения (в сентябре 1840 года) Печерин был направлен в голландский город Виттем. Пройдя там богословскую подготовку, он был рукоположен в священники, а через два года получил назначение в г. Фальмут (Южная Англия). Здесь началась его регулярная миссионерская деятельность, продолжившаяся затем в Клэпэме (близ Лондона). Связи Печерина с родиной надолго прервались. Лишь в 1853 году его разыскал Герцен, в то время уже ставший эмигрантом. Герцен слышал о Печерине, читал его поэму еще в бытность свою в Петербурге (1840-1841) и теперь надеялся получить ее из рук самого автора. Встрече с ним и биографии Печерина он позднее посвятил одну из интереснейших глав седьмой части "Былого и дум" ("Pater V. Petcherine"). Рукопись поэмы через некоторое время удалось нелегально переправить из России в Лондон. В предисловии к сборнику "Русская потаенная литература XIX столетия" (1861), где она была напечатана, Огарев писал: "Поэма, несмотря на ее отвлеченность, обличала сильный поэтический талант, который мог бы развиться. Каким образом автор ее погиб хуже всех смертей... погиб заживо, одевшись в рясу иезуита и отстаивая дело мертвое и враждебное всякой общественной свободе и здравому смыслу? Это остается тайной; тем не менее мы со скорбию смотрим на смрадную могилу, в которой он преступно похоронил себя. Воскреснет ли он в живое время русской жизни... Как знать?" {Н. П. Огарев, Избр. произв., т. 2, М, 1956, с. 491-492.} Печерин в это время уже был в Лиммерике (Южная Ирландия). Вести из России о подъеме освободительного движения, вести, которые он черпал в основном из герценовского "Колокола", произвели новый переворот в его сознании. "Я выхожу из могилы и вижу рассвет русского дня", - писал Печерин Огареву, как бы в ответ на его вопрос. {Письмо к Огареву от 13 марта 1863 г. - А. А. Сабуров, Из переписки В. С. Печерина с Герценом и Огаревым ("Литературное наследство", Ќ 62, М., 1955, с. 479).} Он возобновляет переписку с Герценом, Никитенко, Чижовым и другими соотечественниками. Он печатно заявляет о своей неостывшей вражде к самодержавию, осуждает палаческое "усмирение" Польши и т. д. В эти годы он снова пишет ряд стихотворений, представляющих собой своеобразную исповедь и обращенных к его старым друзьям. Процесс изживания религиозных иллюзий, начавшийся у Печерина еще в конце 50-х годов, в 60-е годы приходит к своему логическому завершению. В 1861 году он решается на неслыханно скандальный поступок - выходит из ордена редемптористов. Вся дальнейшая тактика Печерина клонилась к тому, чтобы максимально ослабить свою зависимость от церкви и предельно сузить свои обязанности как духовного лица. В 1862 году он переселяется в Дублин, где до конца своих дней (он умер 17 апреля 1885 года) служит при больнице в качестве патера. Мемуары Печерина, над которыми он работал в 1865-1867 и в 1870-1873 годах, а также поздние письма к Чижову свидетельствуют о его антиклерикальных взглядах. Он немало сокрушался о том, что принадлежит к "презренной и ненавистной касте" людей, достойных наименования "врагов рода человеческого". {Письмо к Ф. В. Чижову от 13 августа 1871 г. - Там же, с. 465.} Судя по всему, только преклонный возраст, отсутствие крова и средств к жизни помешали ему пойти на окончательный разрыв с церковью. (С)Библиотека поэта. Поэты 1820-1830-х годов. Том второй. Общая редакция Л. Я. Гинзбург. Л., Советский писатель, 1972
полная версия страницы